«Остров Россия». Это определение, появившееся ещё в 1990-е, уже вскоре может стать основой политического курса страны. При этом «островность» означает не попытку закрыться от всего окружающего мира, а обретение необходимой России, чтобы выжить, самодостаточности.
Вот уж воистину: всё новое – это хорошо забытое старое. Буквально на днях спецпредставитель президента России по вопросам цифрового и технологического развития Дмитрий Песков (полный тёзка пресс-секретаря главы государства) заявил, что считает наиболее вероятной моделью развития страны её «островизацию». То есть полную и абсолютную самодостаточность (автаркию), в необходимости которой все патриоты у нас убеждали власть уже не одно десятилетие подряд.
Автаркия и стремление к самодостаточности сегодня для России не политическая прихоть и не следствие санкций, а веление времени. Дмитрий Песков убеждён, что глобальный мир рушится на глазах, и поэтому:
Все крупные техноэкономические блоки захотят производить еду, лекарства и все остальное на своей территории… Это главная история на ближайшие десять лет для нас, а ещё для таких стран, как США, Китай, возможно, для Индии.
Таким образом, тенденция налицо, и сегодня она, похоже, осознана руководством страны. Но хорошо это для России или не очень? Давайте разбираться.
Нет пророка в своём Отечестве?
В связи с возвращением к идее «Острова Россия» нельзя не вспомнить человека, который писал об этом ещё в далёком 1993 году, когда в ходу были прожекты «Европы от Лиссабона до Владивостока», и которого считали тогда несерьёзным фантазёром. Этим человеком был Вадим Цымбурский, написавший в 1993 году эссе «Остров Россия. Перспективы российской геополитики».
Цымбурский исходил из того, что Россия, когда сформировалась как единое целое, вобрав в себя Волгу, Урал и Сибирь, оказалась перед исторической развилкой. Предстояло либо направить цивилизационную экспансию в западном направлении, присоединяя отделявшие её от Западной Европы многочисленные промежуточные народы «Великого Лимитрофа» в Центральной и Восточной Европе. Либо, ограничив своё продвижение на Запад уже присоединённой Левобережной Украиной, перейти на этом направлении к обороне и торговле, а основную силу бросить на освоение Сибири и тихоокеанского Приморья.
На первый вариант несколько веков была ориентирована политика Российской Империи (включая теорию панславизма, «борьбы за проливы» и т. д.). Даже весьма далёкая от любого евроцентризма идеология Ивана Грозного, наиболее близкая к идее об «островной» православной империи в окружении иноверческих стран, в плане внешней политики так же ориентировалась на выход к морям и установлению связей с Европой, как и мессианские «прожекты» позднейших времён.
Однако при этом, за исключением петровских и екатерининских времён, эпохи Павла I и его Священного Союза, ориентации большевиков в 1920-х на мировую революцию и предательского по своей сути горбачёвского «возвращения в цивилизованное сообщество», русская политика была в первую очередь направлена на развитие внутренних областей созданного имперского пространства. То есть «Острова Россия».
Поэтому, как считал Цымбурский, только отказавшись как от идеи воссоединения с Европой, так и от проектов воссоздания под какой-либо антизападной идеологией новой империи, Россия сможет укрепить свою безопасность, заявив себя как «Остров Россия». Но это в случае, если Запад не попытается наложить руку на пояс «Великого Лимитрофа» от Средней Азии до Прибалтики, овладение которым являлось целью геостратегии России в имперские времена её истории.
Этим его позиция отличалась от взглядов Сэмюэля Хантингтона (знаменитая статья «Столкновение цивилизаций»), который предлагал Западу поделить «Великий Лимитроф», взяв себе страны католические и протестантские и оставив в сфере влияния России страны традиционно православные. Цымбурский же считал, что разделить Европу на устойчивые сферы влияния невозможно: одни лимитрофные государства тут же кинутся играть в «многовекторность», другие же, при попытках их полного включения в структуры какой-либо одной цивилизации, неизбежно распадутся на части. Что, собственно, сейчас и происходит с Украиной.
Политолог Борис Межуев, ученик Цымбурского, написавший о его идеях ряд статей, в комментарии «Первому русскому» сказал так:
Цымбурский оказался пророком уже в том, что почти 30 лет назад понял, что альтернативы «Острову Россия» нет. Ибо после распада СССР Россия уже оказалась отрезанной от Европы поясом новообразованных государств-«лимитрофов». Правда, Цымбурский ошибался в том, что считал – «лимитрофы» останутся буфером между Россией и Западом, и тот не будет агрессивно их поглощать. Но это случилось. Причём ещё в 1992 году, когда на полном серьёзе Ельцин предлагал включить Россию в НАТО, Генри Киссинджер выступил категорически против, заявив, что НАТО создавалось против России и другим быть не может. К концу жизни Цымбурский скорректировал свои взгляды и выдвинул теорию «шельфа острова Россия» – т. е. того, что сегодня принято называть Русским миром.
При этом идеи Цымбурского со временем всё более приобретают евразийский характер. Он много пишет об укреплении ШОС, недопущении проникновения США в среднеазиатское подбрюшье России, выступает за экономическое и стратегическое сотрудничество с Китаем. Политолог Михаил Ремизов по этому поводу заметил:
Цымбурский справедливо считал, что никакого «раскола Запада», как и «союза России с Германией» (на что надеялись в России ряд политиков) не предвидится. При этом «земля довлеет», и никакая глобализация, интернет и развитие авиационного транспорта не изменят сути – рано или поздно человечество вернётся к традиционной геополитике, основанной на особенностях земли, которой тот или иной народ владеет. Поэтому идею «Острова Россия» он считал приоритетной.
Сложно не согласиться. А почившего в 52-летнем возрасте Вадима Цымбурского стоит помянуть добрым словом – таких мыслителей, опередивших своё время, сегодня в России очень и очень не хватает.
Сможем? А почему бы и нет?
Оппоненты «Острова Россия» из либерального лагеря не устают повторять, что Россия – это «посёлок городского типа», не идущий ни в какое сравнение с западным мегаполисом с отлаженными до совершенства коммуникациями, разветвлённой экономической и интеллектуальной жизнью. А потому, мол, «менее развитая экономика и социум не могут просто отгородиться от превосходящей цивилизации… слабый будет испытывать непреодолимую культурную и экономическую гравитацию, притяжение к более высокоразвитому миру». Не будем спорить с ними, ибо, как заметил ещё в XIX веке Фёдор Тютчев:
Напрасный труд – нет, их не вразумишь!
Чем либеральней, тем они пошлее…
Увы, свойственное либеральной публике духовное холопство перед Западом ничуть не изменилось с XIX века. Для нас же не подлежит сомнению, что всё более проявляющийся политический суверенитет России должен опираться на суверенитет идеологический и экономический. Включая, разумеется, технологический суверенитет, который обеспечит стране не только безопасность, но также энергетическую самодостаточность, снабжение товарами первой необходимости, транспортную связанность территории и развитие собственного производства в интересах прежде всего не приезжих «дешёвых» гастарбайтеров, а собственных граждан. У СССР это получалось, так неужто и мы не сможем?
Доктор экономических наук Валентин Катасонов в комментарии «Первому русскому» эту позицию полностью поддерживает:
Стремление к самодостаточности при полной обеспеченности для этого ресурсами – ведь это и есть наше главное конкурентное преимущество, недоступное ни одной из стран Европы, ни всем им вместе взятым. Даже большевики в своё время поняли, что самодостаточность страны есть условие её выживания, и за 10 лет провели индустриализацию, чтобы её достичь. Только это позволило СССР победить во Второй мировой. Мы же последние 30 лет всё стремились куда-то «встроиться». И чуть не довстраивались до полного своего исчезновения как экономики. Зато три месяца санкций отчётливо показали, кто прав, у кого на руках все козырные карты, а кто сегодня рискует остаться без штанов.
А то ноем, как маленькие: «Как же мы теперь без тайваньских полупроводников?» При том, что отечественный «чипмейкер №1» завод «Микрон» уже заявил, что намерен в ближайшие годы увеличить объёмы выпускаемых кремниевых пластин вдвое. Так что можем, когда захотим! Главное – захотеть и поверить в себя.
Что с того?
Да, разумеется, любое правильное и полезное начинание есть шанс довести до абсурда. Поэтому нацеленность на создание самодостаточного «Острова Россия» со своим «шельфом» в виде Русского мира отнюдь не означает призыва превращать его в «крепость Россия» (сторонники этого тоже есть), закрытую от любых контактов, инвестиций и общения с Западом и Востоком. Однако и с контактами, и с сотрудничеством главное – не переборщить, снова свалившись в какое-нибудь «встраивание» – будь то в Запад или Восток (Китай). Ибо мы – сами себе Центр.
Тем более что все нынешние заявления об «отчуждении» России от Запада (а значит, и «от всего цивилизованного мира») – очевидный бред. Ибо это не Россия – «отрезанный ломоть Европы», а сама Европа (вся вместе) – всего лишь окраинный полуостров на западной оконечности Великой Евразии. Центром которого («Хартлендом» по геополитику Маккиндеру) является именно Россия.
